Во-первых, кто бы ни победил на выборах, никаких революционных изменений не будет. Для иранской политики в центральноазиатском регионе при всех администрациях и президентах - и при "реформаторах", и при "консерваторах" - характерна преемственность. Тегеран всегда, и в персоязычном государстве региона Таджикистане, и в тюркских государствах, с момента распада СССР придерживался примерно одинаковых подходов. Небольшие различия допускались по отношению к Таджикистану во время гражданской войны 1992-1997 годов. Но даже тогда Иран, пытаясь играть активную роль, тем не менее, постоянно оглядывался на Москву. И эта оглядка существовала всегда. Основным содержанием иранской политики в постсоветской Азии является стремление не делать каких-то резких шагов, которые могли бы быть превратно истолкованы Москвой и Пекином. С учётом особых отношений, которые Иран хочет выстроить и в рамках Шанхайской организации сотрудничества, и по линии двустороннего партнёрства как с Китаем, так и с Россией, такая политика представляется достаточно логичной.

На данный момент также отсутствует чёткое понимание того, как новая американская администрация будет выстраивать линию в отношении Тегерана, и неопределённость в этой области тоже влияет на взвешенность и осторожность иранской позиции. Тегеран стремится избежать любого форс-мажора в регионе, поэтому никаких резких движений он не делает. Другое дело, что существует афганско-пакистанский фактор, который с каждым годом заставляет Тегеран, даже помимо его воли, проявлять больше инициативы и в рамках афганско-пакистанской ситуации, и в рамках Центральной Азии, которая, по большому счёту, тесно связана с происходящим в Афганистане. Поэтому и последние переговоры между Тегераном, Исламабадом и Кабулом, и попытки, по крайней мере, на уровне риторики, создать некое персоязычное пространство в треугольнике Тегеран-Душанбе-Кабул, являются демонстрацией того, что Ирану приходится как-то реагировать на внешние вызовы - в первую очередь, со стороны Запада. Когда Вашингтон определится по поводу того, чего он хочет в Афганистане и Пакистане, и займёт более ясную позицию по отношению к Тегерану, тогда, очевидно, от этих шагов будет отталкиваться новый глава официальной иранской власти. Но, в любом случае, следует чётко понимать, что, во-первых, Тегеран постарается избежать резких действий, а, во-вторых, что президент в Иране - это человек, не полностью и не во всём определяющий вншнюю политику этой страны. Значительная часть этой политики, в том числе, и в постсоветской Азии, будет зависеть от духовного лидера иранского государства.